Иногда определённые поступки отдельного армянина становятся отражением того, какова может являться любовь к родине и это становится памятью, передающейся из поколения в поколение. Словно Никол Думан, застреливший себя в тот момент, когда он осознал неспособность оказать помощь своему народу, так и Ованес Мазманян оказался в ситуации крайней несправедливости к своей нации.
Но отметить нужно то, что Мазманян не был фидаином, для которых смерть не воспринималась как конец пути и как пугающее событие. Это был простой военнослужащий, но армянин.
Это был полковник Первой Республики, служивший в Карсе.
Армяне в Карсе имели до 600 орудий и мощную линию обороны, но политика сыграла свою роль. Закавказский сейм готовился к серии переговоров с османами и не особо был готов защищать армян, чьи позиции расходились с грузинами, подстелившими себе соломку в виде германской интервенции, и тем более с тюрками.
Переговоры с турками не могли идти дальше, так как те потребовали армянам удалиться. Тбилиси, где заседал Сейм, решил удовлетворить требование.
Протест дашнаков ничего не дал, Назарбекян смирился и дал приказ о выводе войск и населения.
Сердце Мазманяна не выдержало такого акта несправедливости. Он решил пожертвовать жизнью, чем видеть падение и сдачу Карса. Вместе с ним так поступил ещё несколько человек.
Фамилия его запомнилась в так называемом "синдроме Мазманяна"- состояние чувства крайней несправедливости и бессилия, приводящий к самоубийству. Также называется и "патриотизм Мазманяна", с безмерной любовью к родине.
Артур Акопян
ИАПС Антитопор