Я часто думаю о своих родственниках, рано ушедших из жизни. Откровенно говоря, смерть родных всегда безвременная, даже если им за 90. Их всегда будет не хватать.
Но совсем плохо, когда это происходит внезапно с молодым, только вступившим в зрелый возраст человеком...
Моему двоюродному брату Армену было 33 года. Он мало учился, но много умел. У нас с ним была огромная разница в возрасте. Сейчас я не смог найти даже его фотографий кроме самых детских... и кроме еще одной из сети. Но я знаю брата, и помню его не только по рассказам.
Говорили, что у него абсолютный слух, он мог играть «на слух» любые мелодии. Это словно передалось от родителей, потому, что музыке он не учился, а просто мог. Мог подойти к фортепиано и сыграть красивую мелодию, в любой тональности, аккомпанируя кому-нибудь или просто так.
Отец его, Мишик Чалдранян, в свое время такой же самоучка (не учившийся в консерватории), работал в Ереванской опере скрипачом. Армену же с детства хотелось стать барабанщиком, и он, конечно, стал им. С середины 70-х он, как и многие другие, уехал за счастьем в Москву. И действительно успел поиграть и в оркестре у Орбеляна, и с Борисом Андреасяном, и у Градского в «Скоморохах». Причем последний и отзывался об Армене Чалдраняне как о гениальном роковом барабанщике-самоучке из Еревана. Эти его слова попались мне в интернете.
Работал брат также и у Никулина в Цирке на Цветном бульваре. Поскольку женился рано, а учиться в Москве не стал (хотя и поступил поначалу в престижный вуз), постоянно подрабатывал - денег не хватало. Он даже освоил денежные по тем временам профессии ювелира и скорняка. Шил шубы и шапки и делал авторские кольца, цепочки, работал с золотом и камнями.
Как известно, частный бизнес не приветствовался законом СССР. Я помню, брат часто прятал свои инструменты у нас дома в Ереване, когда приезжал. И работал у нас же, опасаясь обысков у себя и у родителей. Погиб Армен в 86-м. Машина, в которой ехали поздно вечером с работы, врезалась в одной из московских подземок в грузовик с потушенными фарами.
Но написать хотелось не об этом...
Как-то я пытался разговорить брата. Он делал какое-то кольцо, тащил проволоку через филер и т.д. Но о чем может говорить третьеклассник с тридцатилетним человеком. Я спросил "что общего между ювелиром и музыкантом-ударником", тогда брат (наверное, таких и называли хиппи) поправил меня, сказав, что ударниками называются лишь ударники соц.труда, а он — барабанщик.
И тогда он рассказал мне про занятия стамбульских армян, про их ремесла... Я не знаю степень правдивости его рассказов о них. Например о том, что издревле в Османской Империи мастерами-ювелирами были армяне. Но поскольку, быть ювелиром для христианина в мусульманской стране, где действуют разные законы и неписанные правила в отношении единоверцев и чужаков, где зачастую твоя иная религиозная принадлежность является поводом к дискриминации и откровенному грабежу, довольно опасно - многие стамбульские армяне, ранее бывшие ювелирами (поначалу для прикрытия, а потом и всерьез) занялись производством медных ударных инструментов: литавр, тарелок, цимбал и пр.
Появились целые бренды, и многие известны до сих пор. Он рассказал, что сам предпочитает сделанные вручную тарелки фирмы Zildjian.
И лишь став старше, и начав поигрывать на гитаре, когда я говорил со знакомыми барабанщиками, я узнал, что в рассказах Армена было больше правды, чем легенды.
Перкуссионисты из разных стран мира действительно предпочитают именные, сделанные вручную литавры и тарелки фирм Agop, Zildjian, Sabian и Bosphorus. Даже не задумываясь, что это семейные фирмы стамбульских армян. Они существуют практически без изменения с 18-19 веков, и до сих пор, сделанные вручную, являются эталоном качества.
Для меня эта поучительная история - лишний повод гордиться не только двоюродным братом, но и мастерами о которых он рассказал мне. Теми многими моими соплеменниками, кто в чужой, чуждой стране сумел поднять свой честный частный бизнес, конкурировать и прославить свое имя.
Амаяк Вачеян,
ИАПС Антитопор